Je pensais en route : Est-ce un grand mal de ne pas avoir vu Smara au soleil couchant, de ne pas m’être assis devant ces ruines, de ne pas avoir appuyé longuement mes yeux sur ses édifices, sur ses horizons ? – Peut-être pas. Je ne me sens pas d’humeur à imiter Chateaubriand sur le Forum romain.
Je ne suis pas venu ici pour cela.
Le corps : ces choses qui me préoccuperaient, ptôse des organes, les dos qui se voûte – ici peu importe.
Que peu de haltes encore j’espère – que peu de nuits ! Ces haltes, les dernières, quand il n’y en aura plus qu’une, que deux avec les chikhs, quelle valeur renouvelée elles prennent, elles prendront pour moi: le partage en cinq parts de la viande, le tirage au sort, etc., comme les dernières cerises les plus belles, au fond du compotier.
Le retour : en plus de cette joie profonde, admirable, venant de nos vies renouvelées ou plutôt hardiment poussées sur un chemin merveilleux – que je ne dirai point –, je songeais, avec quel plaisir, au bain chaud que je prendrais tout de suite – à la première minute –, au premier repas, à la première nuit. Ne plus avoir de poux, ne plus avoir si froid ou si chaud. Dormir dans un lit. Manger. Retrouver tout cela après deux mois très durs, l’acte accompli.
Marché hier soir de 5 heures et demie à 8 heures et demie à travers des vallonnements assez forts. C’est pendant cette marche que je me fis ces réflexions ; (…)
“SMARA. Carnets de route d’un fou du désert” par Michel Vieuchange Éditions Phébus, Paris, 1990. Page 218-219. | В дороге я думал: так ли уж плохо то, что я не видел Смару на закате солнца, не сидел, созерцая ее руины, не разглядывал ее здания и горизонты? Может быть, не так и плохо. Я ведь совсем не настроен изображать из себя Шатобриана на римском Форуме. Я приезжал сюда не для того.
Тело... Все, что меня заботило: опущение органов, согнутая спина, – здесь оказалось неважным.
Как мало привалов мне остается, как мало ночей! И какое же обновленное значение приобретают – приобретут! – для меня эти последние привалы в компании с шейхами, когда останется всего лишь один или два раза... Делить пищу на пять частей, тянуть жребий и т.д. Все это подобно последним, самым красивым, черешням, остающимся в вазе. Возвращение... Я испытывал неописуемую, глубокую и чудесную радость, оттого что наши жизни обновились или, точнее будет сказать, смело двинулись вперед по замечательному пути, а кроме того, я еще и с удовольствием мечтал о том, как в первую же минуту незамедлительно приму горячую ванну, как в первый раз поем, как проведу первую ночь. Не чувствовать больше, как по тебе ползают вши, не испытывать такого сильного холода или такой жары. Спать в постели. Кушать. Вновь обрести все это после двух тяжелейших месяцев – после того, как закончил дело.
|